Антар нетерпеливо схватил помощника колдуна за плечо и потряс так, что тот сразу пришел в себя.

— Кто в лодке? Ты, червь ползучий! Ну-ка, быстро посмотри.

Глазницы долговязого Голоса неожиданно почернели — глаза как бы растворились в глубокой, заполнившей впадины тьме. Его тонкие губы задрожали.

— Господин! Я.. Я не могу сказать, кто находится в лодке…

— Это Анигель! — закричал принц. — Это принцесса!

Двигавшаяся со все более увеличивающейся скоростью лодчонка теперь была хорошо различима на искрящейся поверхности озера. В ней находились два человека, один — на носу, другой — на корме. Легкий ветерок отогнал белесое облако, висевшее над водопадом, и теперь вся картина была отчетливо видна с крыши маяка: почти прямой гребень, с вершины которого воды озера рушились вниз, оттянувшееся к югу облако водяных паров, далее извилистая полоса обрывистого скального берега, над ним буйно зеленеющий полог джунглей. Выше — прозрачный купол неба…

Антар остолбенел от неожиданности: набравшая ход лодка скользнула к двум выступающим из воды камням. На мгновение она как бы воспарила в воздух, затем суденышко резко нырнуло вниз и скрылось из виду.

ГЛАВА 25

Взлетев с высокой крыши городского зала, огромный ламмергейер кругами начал подниматься все выше и выше. Полет был бесшумен, птица редко взмахивала крыльями, и спустя час самые высокие пики Охоганского хребта обозначились внизу частыми холмиками. Перемещались они так медленно, что Харамис, в первые минуты и часы с интересом вглядывавшаяся в проскальзывающие внизу пейзажи, скоро стала зевать. Ее неодолимо потянуло в сон, тем более, почему бы действительно не поспать, решила она, полет предстоит долгий, вон пик Ротоло еще виден, а желанная цель, гора Джидрис, вершина которой напоминала полуразрушенную башню, ни чуточки не придвинулась. Уютная ямка на спине у волшебной птицы, полная мягкого и теплого пуха, так и манила к себе.

Харамис, позевывая, укуталась в длиннополый меховой плащ и зарылась поглубже в пух.

Проснулась она в поздних сумерках. Землю еще было видно отчетливо, даже вершину Джидриса, но выше, в зените, от горизонта до горизонта уже царила ночь… Стада звезд разбрелись по небесным пастбищам, еще немного, и Три Луны — три легендарных пастуха появятся в вышине.

Было хорошо, радостно на душе. Пусть этот полет продлится подольше… Кстати, Харамис только теперь обратила внимание — орел, кажется, снижается? А что, если спросить его об этом? Ну-ка, вспомни, чему тебя учила Магира. Прежде всего необходимо мысленно, во всех подробностях, вообразить голову чудесной птицы: два хохолка — на голове черный, маленький, а под клювом целая борода, лохматая и белая. Вот она, голова, во всех подробностях… Теперь можно телепатически окликнуть орла.

Хилуро!

Слушаю, Харамис.

Его ответ раздался в той части сознания, которая спала до того часа, пока Магира специальными упражнениями не разбудила его. Сначала принцессе казалось странным, как можно разговаривать без слов. Что за причуда такая! Тем более, что ее первые попытки мысленно общаться на расстоянии ни к чему не привели. Только после многих безуспешных тренировок почти случайно ей удалось вызвать Магиру. С того момента дело пошло на лад. Харамис с детства отличалась необыкновенной разумностью и практичностью, она сразу оценила выгоды подобного способа общения и занималась настойчиво, целеустремленно. Сам процесс, если перевести его на уровень бессознательного, оказался очень прост, все получалось автоматически. Любой мог очень просто активизировать этот участок сознания, сделать его «открытым», особенно с помощью человека, к которому он испытывал доверие. После того как принцесса удовлетворительно овладела ментальной речью, Магира познакомила ее с ламмергейером, который на этом этапе путешествия должен был стать не только ее носильщиком, но и товарищем.

Это удивительное существо сразу поразило принцессу. В первый раз, во время бегства из Цитадели, Харамис была настолько напугана, что ей было не до изучения таинственной птицы. Теперь же она не хотела упустить момент. По просьбе Харамис Хилуро расправил крылья, и принцесса даже ойкнула: размах их был под стать городской площади. Своими когтями ламмергейер мог без особого труда схватить взрослого мужчину в полном вооружении. При всех его устрашающих пропорциях, при наличии таких когтей и не менее впечатляющего клюва, Хилуро оказался очень любезным собеседником.

Я открою тебе, сказала Магира, поглаживая низко склоненную голову гигантской птицы, самую великую тайну нашего горного народа. Ты уже знаешь, что мы были сотворены, чтобы заселить бесплодные скалистые края, со всех сторон окруженные льдами и снегами. Так лее получилось и с этими созданиями. Тебе уже известно, что наш народ был первым, кого Исчезнувшие изготовили из той первичной материи, чья отвратительная плоть лежит в основе нашего мира. Запасы ее неисчислимы… Место, уготованное нам для поселения, очень быстро покрывалось льдом, и, чтобы дать нам время приспособиться и выжить, Исчезнувшие решили побыстрее перебросить нас в эти горы. Поэтому из какой-то более древней породы совсем небольших птиц были изготовлены эти гиганты. Таким образом, мы рождены в одно и то же время. Наши города расположены очень далеко друг от друга, так что без помощи ламмергейеров мы бы потеряли всякую связь с сородичами.

…Огромная птица тем временем легко совершила посадку. Густо падал снег, и Харамис было трудно понять, где они находятся. Склон был ровен и чуть покат. Хилуро вразвалочку подошел к выступающей из сумерек ледяной глыбе, клюнул ее. Глыба раскололась, и в трещине открылся темный глаз.

— Здесь спрятан Трехкрылый Диск? — спросила Харамис.

Нет. Здесь мы переночуем. Надо отдохнуть, подкрепиться… Пока я буду охотиться, полезай в эту пещеру, здесь ты будешь в безопасности. Я скоро вернусь.

Харамис кивнула, помахала ламмергейеру рукой и вытащила священный амулет. Он тут же вспыхнул в ее руке, словно фонарик. Девушка поднесла его к пробитому отверстию, заглянула внутрь, помедлила немного и влезла в пещеру. Сзади послышался хлопок. Это взлетела ввысь огромная птица.

Пещера представляла собой высокий сводчатый зал, сотворенный природой в толще гранитной скалы. На полу валялись большие, с острыми режущими кромками, камни. К удивлению Харамис, здесь было сухо, хотя время от времени ветер задувал сюда снежинки и осколки льда. В свете волшебного амулета на изломистых гранях посверкивали кварцевые жилы, щедро попадались целые друзы и ячейки, где искрились скопления каких-то драгоценных камней. Кое-где жилы отливали светло-янтарным цветом. Принцесса догадалась, что здесь укрыто богатое месторождение золота.

Харамис отложила в сторону спальный мешок, принялась осматривать пещеру и сразу едва не наступила на массивный золотой самородок.

Но самое интересное открытие она сделала в дальней от входа части пещеры. Внутри угловатой ниши что-то угольно блеснуло. Харамис затаила дыхание, подняла талисман повыше и обнаружила на странно ровной, чуть наклоненной вправо стене непонятное образование. Что-то похожее на наледь, широкую, гладкую, аспидно-черную… Такого льда она никогда не видела. Поверхность его была чиста до такой степени, что принцесса совершенно отчетливо увидела себя, свой пылающий амулет. Как в зеркале…

Зеркало из черного льда?

Не может быть.

Неужели это то самое магическое устройство Орогастуса, о котором ходило столько слухов? С помощью которого он творит чудеса?

Этот вопрос она задала своему отражению — высокой молодой женщине. Лицо ее было бледно, черные волосы струились до плеч. Да, я очень красива, подумала Харамис.

Она отпустила амулет, и янтарная капля повисла у нее на груди. Свет его отражался в ледяном зеркале каким-то необычным образом — он исходил откуда-то из глубины пространства и неумолимо привораживал взгляд. С силой этой нельзя было справиться — как бы девушка ни отворачивалась, ее неотвратимо тянуло взглянуть на блещущий огонек.