Где-то невдалеке три раза ясно чирикнула птичка. Джеган — это точно он!

Тут же на короткое мгновение в кустах мелькнуло лицо охотника. Огромный синяк почти закрывал его левый глаз. Потом конец духовой трубки качнулся два раза — вперед и назад, вперед и назад. Еще один условный сигнал, который она выучила давным-давно. Вот уж не думала, что когда-нибудь эти знания ей понадобятся. От них теперь зависела ее жизнь…

Конечно, в маскировке она куда менее искусна, чем Джеган, однако его уроки не прошли даром. Кадия осторожно, извиваясь всем телом, стараясь не задевать ветки, проползла в глубь зарослей, потом, наметив путь, не отрываясь от земли, двинулась в ту сторону, где прятался охотник.

Так она добралась до полянки с толстым упавшим деревом. Корневища его, вздыбившие землю, давали возможность, не обнаруживая себя, подняться и оглядеть окрестности. Спустя несколько мгновений в яму, где пряталась Кадия, спрыгнул охотник. Дышал он тяжело — и сразу присел. Его одежду — что-то вроде накидки — составляли мясистые широкие листья, которые он прошил, а кое-где скрепил тонкими стебельками и тростинками.

На приветствия времени он не тратил — сразу приступил к делу.

— Они здесь, скритеки и солдаты.

Кадия припомнила неясные фигуры, которые видела в тумане, не доходя до города.

— Они проложили себе дорогу с помощью пожара. А теперь пьют кровь, — сказал он.

Лицо Джегана по-прежнему напоминало маску. Он не смотрел на воспитанницу, казалось, взгляд его обращен внутрь себя.

— Скоро Праздник Трех Лун. Тьма сгущается!

Кадия на мгновение замерла — после бегства из Цитадели она совсем перестала следить за временем. Жила от привала до привала, от ночевки до ночевки. Все в бегах, в пути — то отыскивая Ту, что владеет Нотом, то в путешествии за священным талисманом. Действительно, Праздник Трех Лун совсем близко.

В этот день все население Цитадели с утра молилось, к вечеру барды начинали исполнять старинные песни, а с наступлением темноты большой плот с жертвоприношениями и зажженными свечами пускали вниз по Мутару. Тот же обычай существовал и у оддлингов, поэтому в праздничную ночь по реке вереницами плыли плоты из самых дальних деревень, до которых люди никогда и не добирались. Так жители Рувенды откупались от темных сил…

— Кровь? — опомнившись, спросила Кадия у Джегана. — При чем здесь кровь?

Охотник равнодушно протер духовую трубку.

— Те, кто охотился за нами, напали на деревни уйзгу. Сожгли все дотла. Кого захватили в плен, пустили на съедение скритекам.

— Сколько их? — спросила Кадия.

— Много… Не сосчитать…

— Они ищут меня, я уверена.

— Думаю, да. Захватить тебя — их главная цель. Но они хотят показать свою силу. — Он помолчал, потом кивнул в сторону развалин. — Ты там побывала?

Кадия вытащила меч из-за спины и показала Джегану. Принцесса знала охотника с раннего детства, он нянчился с ней, совсем маленькой, но такого выражения она никогда у него не видела. Он уже совсем было хотел взять оружие, уже и руки к лезвию протянул, но тут же отдернул их. На его лице неожиданно отразились ужас, восхищение и изумление. Непонятно, что именно так подействовало на него, — ведь глаза талисмана были закрыты, лезвие тускло поблескивало в скудном сумеречном свете.

Кадия поднесла меч ближе к охотнику. Тот рухнул на колени.

— У нашего народа, — торжественно сказала Кадия, — есть обычай. Сломанный меч есть мольба о милосердии и пощаде. — Она встряхнула головой. — Им никогда не будет пощады! — Она немного поколебалась, потом коснулась мечом плашмя лба охотника и произнесла: — Главный распорядитель охоты при дворе его величества короля Крейна, главный егерь и смотритель за лесными угодьями. Тот, кто по долгу службы нарушил священный обет… Тот, кто не имеет имени… Тот, кто заживо похоронен… Кому недоступны земля и вода… Я, законная дочь короля Крейна и королевы Каланты, принцесса королевского дома Рувенды, и волшебный меч в моей руке — мы прощаем тебя, снимаем заклятье и нарекаем прежним именем.

Джеган растянулся на земле, прижав ладони к осыпавшимся из-под вырванных корней комкам почвы. Он лежал ниц, бормотал что-то непонятное, всхлипывал, постанывал. Кадия немного испугалась — как бы с ним чего-нибудь не случилось.

— Все поклоняются тебе, непобедимая, несущая надежду, хранительница и опора, наследница Исчезнувших, — неожиданно громко, словно забыв об опасности, провозгласил охотник.

Совсем смущенная Кадия, закусив губу, по-прежнему держала в руках тускло поблескивающий меч. В тот момент ей больше всего хотелось, чтобы все вокруг оказалось сном. Пусть все вернется назад — меч превратится в корешок, а они будут плыть на лодке…

— Джеган, поднимись. Ты убиваешь меня своими словами. Что ты имеешь в виду?

Она опустилась возле него на колени. Охотник поднял голову, взглянул ей прямо в глаза.

— Дама Священных Очей, знающая все, что следует знать. Никто не может противиться твоей воле…

— О чем ты говоришь, Джеган? Я даже не знаю, как этим пользоваться!

Никогда она не чувствовала себя такой потерянной. Даже гнев, который часто охватывал ее и давал силы, теперь словно испарился.

— Не беспокойся, это тоже придет… — тихо ответил Джеган.

— Что придет?

— Великое знание, хранимое Той, что владеет Нотом. Тебя осенит, ты только не суетись, не хлопочи попусту, — неожиданно его золотистые глаза округлились, он не на шутку перепугался. — Прошу прощения, Дама Священных Очей. Сам не знаю, как это у меня вырвалось. Кого взялся учить! — Он схватился за голову.

Кадия решительно сказала:

— Учи! Я, Дама Священных Очей, хвалю тебя за прежние преподанные мне уроки и требую их продолжения! Джеган, милый, я бы не хотела с этим шутить, я чувствую, как это все серьезно, как что-то переворачивается во мне, но ты учи меня, как прежде. Это всем надо: Той, что владеет Нотом, Владыкам воздуха… Всем! Теперь, — голос ее посуровел, налился неведомой запредельной силой, так что Джеган невольно поднялся и замер, — скажи, где пленные уйзгу?

— Возле реки. Я слышал, как они мысленно молили о спасении, но здесь такая глушь, — никакая подмога вовремя не доберется. Скритеки… — его губы сжались, рот на мгновение стал очень похож на человеческий, если бы не внезапно обнажившиеся клыки, выпирающие из нижней челюсти. — Скритекам сейчас не до них. Они насытились кровью… И мясом!..

Кадия от отвращения невольно глотнула. Она указала пальцем в сторону дороги.

— Веди!

Охотник, словно в старые добрые времена, глянул в сторону развалин, почесал коготком висок.

— Вести-то можно, только как бы к ним в лапы не угодить. Острый Глаз, они знают, что ты добралась до разрушенного города. Они считают, что ты еще там. Они с минуты на минуту могут нагрянуть сюда с облавой, перекрыть все подходы. И обязательно пригонят скритеков.

— Мы можем помочь пленникам?

Джеган задумчиво посмотрел на рукоять, где в бутонах спали три волшебных ока.

— Острый Глаз, я должен был бы сказать, что это невозможно. Но вот о чем я подумал… Тебе открылся Запретный путь. У тебя есть то, что является частью Триединого Скипетра Власти. Так что мы все можем увидеть своими глазами.

Они отошли в сторону от дороги, проложенной Исчезнувшими, и извилистым путем двинулись через нехоженые места, через болота. Шли до самого вечера. Девушка решила, что скоро придется устраивать привал, — безумием было бродить в темноте по этим топям, и вдруг резкий мускусный запах ударил ей в нос. Это зловоние ни с чем нельзя было спутать — так пахли скритеки. Прежде чем пуститься в путь, Джеган сам натерся и Кадии приказал натереться соком каких-то листьев, напрочь отбившим их запах. Теперь оба пахли чем-то кислым, так что выдать себя принцесса могла только кашлем.

Охотник, идущий впереди, вскинул руку и тут же упал на землю. Кадия последовала его примеру. Так они лежали достаточно долго, потом Джеган пополз вперед, принцесса за ним. Они добрались до поваленного дерева, осторожно выглянули.